18:43
Подходы Президиума ВАС РФ к оценке условий договоров потребительского кредитаСтатья представляет собой комментарий к информационному письму Президиума ВАС РФ от 13.09.2011 № 146 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с применением к банкам административной ответственности за нарушение законодательства о защите прав потребителей при заключении кредитных договоров». Рассматриваются вопросы предоставления средств потребительской защиты заемщикам — физическим лицам, взимания банком удвоенных и сложных процентов, вопросы договорной подсудности и другие.
Теоретическое обоснование предоставления средств потребительской защиты заемщикам — физическим лицам
В литературе необходимость предоставления средств потребительской защиты клиентам кредитной организации — физическим лицам, в том числе заемщикам — физическим лицам, обосновывается наличием информационной и договорной диспропорций1. Информационная диспропорция обусловлена сложностью современных банковских услуг для обывателя, который не является специалистом финансовой сферы, вследствие чего заемщик по вполне объективным причинам не слишком хорошо понимает все тонкости того или иного кредитного продукта. «Все современные правовые системы признают, что кредитная организация не вправе пользоваться этой диспропорцией, а если пользуется, то клиент может рассчитывать на защиту со стороны правопорядка»2.
Договорная диспропорция заключается в том, что все формы розничных договоров, в том числе кредитных, являются типовыми, односторонне определенными банком3, а потому клиент практически не может изменить отдельные условия кредитного договора, предложенного банком: он может либо согласиться с редакцией банка, либо отказаться от подписания договора, то есть фактически отказаться от банковской услуги, в которой испытывает потребность. При этом речь не идет об условиях, которые противоречат действующему законодательству: все условия предлагаемых типовых форм соответствуют общегражданскому и банковскому законодательству. Однако зачастую для клиента являются невыгодными эти формально законные условия, с которыми, если бы он мог участвовать в разработке текста договора, исходя из своих разумно понимаемых интересов, он никогда бы не согласился. «Причем тексты стандартизованных договоров, как правило, достаточно объемны и написаны специализированным языком, а те условия, о которых идет речь, включаются в них так, чтобы они не бросались в глаза»4.
Наличие указанных выше диспропорций обусловило появление в теории права доктрины защиты слабой стороны договора. В судебной практике одно из первых упоминаний об этой доктрине применительно к отношениям банков и клиентов мы находим в постановлении Конституционного суда РФ от 23.02.1999 № 4-П «По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 года "О банках и банковской деятельности” в связи с жалобами граждан О.Ю. Веселяшкиной, А.Ю. Веселяшкина и Н.П. Лазаренко». В нем Конституционный суд РФ указал, что граждане, выступающие стороной в договоре с банком, лишены возможности влиять на содержание предложенного банком договора, который является договором присоединения, что означает ограничение свободы договора, а потому требует соблюдения принципа соразмерности. В силу данного принципа гражданин как экономически слабая сторона в этих правоотношениях нуждается в особой защите своих прав, что влечет необходимость в соответствующем правовом ограничении свободы договора и для другой стороны, то есть для банков. При этом возможность для гражданина отказаться от заключения договора с банком, внешне свидетельствующая о признании свободы договора, не может считаться достаточной для ее реального обеспечения гражданам, тем более когда гражданин вынужден соглашаться на фактически диктуемые ему условия.
Восприняв изложенную позицию Конституционного суда РФ, суды общей юрисдикции и арбитражные суды отклоняют ссылки банков на принцип свободы определения условий договоров (ст. 421 ГК РФ) в правоотношениях банка с клиентами — физическими лицами (см., напр., определение Верховного суда Республики Коми от 29.11.2010 № 33-7643/2010; постановление Президиума Верховного суда Удмуртской Республики от 27.08.2010; кассационные определения Верховного суда Удмуртской Республики от 08.07.2009 по делу № 33-1809 и по делу № 33-1621; постановление Московского областного суда от 19.11.2010 по делу № 4а-1554/10; определения Санкт-Петербургского городского суда от 19.01.2011 № 33-579/2011 и от 21.07.2011 № 33-11117/2011; определение Липецкого областного суда от 24.01.2011 по делу № 33-40/2011; постановления ФАС Московского округа от 30.07.2010 № КА-А40/8319-10 по делу № А40-1771/10-152-15 и от 28.12.2010 № КА-А41/16204-10 по делу № А41-12206/10; постановления ФАС Северо-Западного округа от 04.03.2011 по делу № А26-6233/2010 и от 14.02.2011 по делу № А26-4748/20105; постановления ФАС Волго-Вятского округа от 15.12.2010 по делу № А28-4566/2010 и от 22.11.2010 по делу № А79-5156/2010; постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 16.11.2010 по делу № А33-6310/2010 и от 06.08.2010 по делу № А33-2444/2010)6.
Президиум ВАС РФ в постановлении от 02.03.2010 № 7171/09 по делу № А40-10023/08-146-139 со ссылкой на указанное постановление Конституционного суда РФ признал нарушающим права потребителя условие кредитного договора о возможности одностороннего изменения банком процентной ставки по кредиту. В этом же постановлении Президиум ВАС РФ также признал нарушающими права потребителя условия кредитного договора о взимании комиссии за открытие и ведение ссудного счета и о подсудности спора по месту нахождения банка. При этом Президиум ВАС РФ отметил, что спорный кредитный договор является типовым, с заранее определенными условиями, то есть фактически является договором присоединения, а потому заемщик как сторона в договоре был лишен возможности влиять на его содержание.
В постановлении ФАС Волго-Вятского округа от 06.06.2011 по делу № А79-7240/2010 прямо отмечено, что если физическое лицо как сторона в договоре фактически было лишено возможности влиять на его содержание, то включенные в такой договор невыгодные для потребителя условия не могут быть признаны законными. Суд кассационной инстанции отклонил довод банка о том, что сторона при заключении договора кредитования не понуждалась к его подписанию и не предъявляла возражений относительно наличия оспариваемого условия, «поскольку на момент заключения договора сторона, изъявившая желание получить кредит, является наиболее заинтересованной стороной, то есть поставлена в неравные условия с банком, — экономически слабая сторона. Кроме того, многочисленная судебная практика показывает, что исключение из кредитного договора пункта о взимании комиссии за открытие счета, в том числе и при его предоставлении клиентам — физическим лицам, производится банками только по решению суда; ни одного случая исключения данного пункта в добровольном порядке (либо добровольного возмещения уже взысканной суммы) ОАО "Сбербанк России” в материалы дела не представило».
Таким образом, ключевыми для предоставления заемщику средств потребительской защиты являются два вывода: а) гражданин является экономически слабой стороной и нуждается в особой защите своих прав, что влечет необходимость ограничить свободу договора для другой стороны, то есть для банка; б) кредитный договор, предлагаемый заемщику для подписания банком, является типовым, с заранее определенными условиями, а значит, потребитель как сторона в договоре лишен возможности влиять на его содержание, что дает основания применять п. 2 ст. 428 ГК РФ и признавать недействительными формально законные, но невыгодные потребителю условия кредитного договора.
Требование банка о досрочном возврате кредита: принципиальное отличие ситуаций, приведенных в п. 1 и 4 Обзора
Президиум ВАС РФ четко разделяет ситуацию, когда заемщик не исполняет (исполняет ненадлежащим образом) денежное обязательство, составляющее существо кредитного договора, — обязательство по возврату очередной части кредита, и ситуацию, когда заемщик не выполняет дополнительные обязанности, установленные банком в типовом договоре, но при этом соблюдает график платежей.
Правовые последствия первой ситуации прямо прописаны в п. 2 ст. 811 ГК РФ — в этом случае банк вправе потребовать досрочного возврата всей оставшейся суммы кредита вместе с причитающимися процентами. Формальную конкуренцию этой нормы, которая вводит полномочие банка по одностороннему сокращению срока действия кредитного договора, и нормы ч. 4 ст. 29 Федерального закона от 02.12.1990 № 395-1 «О банках и банковской деятельности» (далее — Закон о банках), которая такое одностороннее сокращение срока запрещает, Президиум ВАС РФ разрешает в пользу п. 2 ст. 811 ГК РФ, который регулирует специальные правовые последствия нарушения заемщиком обязательства по возврату очередной части кредита. Норма же ч. 4 ст. 29 Закона о банках носит общий характер и предоставляет гарантии всем добросовестным заемщикам, поскольку направлена «на защиту интересов заемщика при заключении договора (в частности, на недопущение включения в договор дискриминационных условий, позволяющих кредитной организации произвольно и в одностороннем порядке изменять условия договора). При этом данная норма Закона о банках не регулирует последствия нарушения кредитного договора, поэтому она не может быть истолкована как запрет включения в договор условия о праве банка предъявить требование о досрочном возврате кредита в случае, когда это право обусловливается нарушением заемщиком обязательств по возврату очередной части кредита либо иных обязательств, вытекающих из такого договора».
Если акцентировать внимание на последних словах в процитированном высказывании («иных обязательств, вытекающих из такого договора»), получится, что «ч. 4 ст. 29 Закона о банках не может быть истолкована как запрет включения в договор условия о праве банка предъявить требование о досрочном возврате кредита в случае, когда это право обусловливается нарушением заемщиком иных обязательств, вытекающих из такого договора». Между тем данная аргументация, раскрывающая казус, несколько шире, чем правовая позиция, изложенная в «шапке» в п. 1 Обзора. Дело в том, что арбитражная практика последовательно признает нарушающими права потребителя условия кредитного договора о праве банка в одностороннем порядке расторгнуть договор при несоблюдении заемщиком любых условий договора, что наиболее четко отражено в постановлении ФАС Дальневосточного округа от 27.10.2010 № Ф03-7305/2010 по делу № А04-1791/2010. В этом постановлении кассационная инстанция указала: «Основания для досрочного возврата кредита установлены п. 2 ст. 811, ст. 813, 814, п. 3 ст. 821 ГК РФ. К таким основаниям относятся: нарушение заемщиком срока, установленного для возврата очередной части займа; утрата обеспечения обязательства заемщиком; нарушение заемщиком обязанности по обеспечению возможности для кредитора осуществлять контроль за целевым использованием суммы займа, а также невыполнение условия о целевом использовании займа. Суды правомерно указали, что пункт 4.2 кредитного договора, содержащий условие досрочного в одностороннем порядке его расторжения при несоблюдении заемщиком любых условий договора, противоречит положениям ст. 450 и 811 ГК РФ»7.
В постановлении ФАС Восточно-Сибирского округа от 14.12.2010 по делу № А58-4094/10 было признано нарушающим права потребителя условие кредитного договора о праве банка потребовать от заемщика досрочно возвратить всю сумму кредита и уплатить причитающиеся проценты за пользование кредитом, неустойку в случае неисполнения заемщиком его обязательств по уведомлению банка об изменении адреса регистрации (прописки), фактического места жительства, работы, фамилии или имени, паспортных данных и возникновении обстоятельств, способных повлиять на выполнение заемщиком обязательств по договору.
В постановлении ФАС Волго-Вятского округа от 05.05.2010 по делу № А29-11859/2009 суды признали ущемляющим права потребителя правило о возможности досрочного взыскания банком суммы задолженности в случае нарушения заемщиком любого положения кредитного договора, поскольку оно «расширяет перечень перечисленных в законе случаев досрочного погашения кредита и ухудшает положение потребителя, который в правоотношениях с банками является экономически слабой стороной и нуждается в особой защите своих прав».
Однако ссылку в казусе в п. 1 Обзора на нарушение заемщиком иных обязательств, вытекающих из кредитного договора, то есть фактически на нарушение заемщиком любых условий договора, следует признать просто редакционной неточностью. К такому выводу можно прийти при сравнительном анализе п. 1 и 4 Обзора.
В п. 4 Обзора предметом рассмотрения были последствия ухудшения финансового положения заемщика, которые, тем не менее, не повлекли нарушения заемщиком основного денежного обязательства в виде возврата очередной части кредита. «Ухудшение финансового положения заемщика влечет за собой увеличение риска невозврата им полученного от банка кредита. Однако это обычный предпринимательский риск, который банк как коммерческая организация, осуществляющая систематическую направленную на получение прибыли деятельность по выдаче кредитов, несет всегда. Суд апелляционной инстанции поддержал мнение суда первой инстанции о том, что само по себе ухудшение финансового положения заемщика может и не повлечь за собой неисполнения или ненадлежащего исполнения им денежного обязательства». Однако если повлечет, то для заемщика будут действовать правовые последствия, предусмотренные п. 2 ст. 811 ГК РФ (о чем говорится в п. 1 Обзора).
Таким образом, коль скоро неисполнение заемщиком его обязательств по уведомлению банка об изменении адреса регистрации (прописки), фактического места жительства, работы, фамилии или имени, паспортных данных и возникновении обстоятельств, способных повлиять на выполнение заемщиком обязательств по договору либо иных условий договора, не влечет неисполнения или ненадлежащего исполнения заемщиком денежного обязательства по возврату очередной части кредита, то включать эти обстоятельства в качестве дополнительных оснований для досрочного возврата кредита неправомерно. Также неправомерными будут следующие договорные условия досрочного возврата кредита:
— при несвоевременном представлении банку сведений и других необходимых данных, предусмотренных банковскими правилами;
— при выявлении случаев представления недостоверной информации о деятельности и доходах;
— при неисполнении продолжительностью более определенного договором периода заемщиком любого из своих обязательств перед каким-либо третьим юридическим или физическим лицом на фиксированную договором сумму;
— в случае начала судебного разбирательства в отношении заемщика, которое может повлечь невыполнение заемщиком его обязательств по договору, в частности, если заемщику предъявлен иск ценою более чем на фиксированную договором сумму на дату предъявления в общегражданский, арбитражный или третейский суд8.
Удвоенные и сложные проценты: принципиальное отличие ситуаций, приведенных в п. 2 и 3 Обзора
В соответствии с п. 1 ст. 811 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором займа, в случаях, когда заемщик не возвращает в срок сумму займа, на эту сумму подлежат уплате проценты в размере, предусмотренном п. 1 ст. 395 ГК РФ, со дня, когда она должна была быть возвращена, до дня ее возврата заимодавцу независимо от уплаты процентов, предусмотренных п. 1 ст. 809 ГК РФ.
Как разъяснено в п. 15 постановления Пленума Верховного суда РФ № 13, Пленума ВАС РФ № 14 от 08.10.1998 «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами» (далее — постановление Пленумов № 13/14), проценты, предусмотренные п. 1 ст. 809 ГК РФ, являются платой за пользование кредитом («регулярные» проценты). Проценты, предусмотренные п. 1 ст. 395 ГК РФ, являются мерой ответственности за неисполнение или просрочку исполнения денежного обязательства (применительно к кредитному договору — обязательства заемщика по возврату очередной части займа), а потому по своей правовой природе отличаются от процентов, подлежащих уплате за пользование денежными средствами, предоставленными по договору займа либо кредитному договору (ст. 809 и 819 ГК РФ) (п. 4 постановления Пленумов № 13/14).
По общему правилу размер процентов, предусмотренных п. 1 ст. 395 ГК РФ, определяется ставкой рефинансирования Банка России. Однако стороны в договоре могут установить иной размер процентов. В соответствии с п. 15 постановления Пленумов № 13/14 в тех случаях, когда в договоре займа либо в кредитном договоре установлено увеличение размера процентов в связи с просрочкой уплаты долга, размер ставки, на которую увеличена плата за пользование займом, следует считать иным размером процентов, установленных договором в соответствии с п. 1 ст. 395 ГК РФ. В казусе, приведенном в п. 2 Обзора, проценты за пользование соответствующей частью кредита в период просрочки возврата очередной части этого кредита взимались в удвоенном размере.
В этой связи Президиум ВАС РФ разъяснил, что размер процентов, на который возрастает процентная ставка за пользование кредитом в случае нарушения должником принятых на себя обязательств (повышенные проценты по сравнению с «регулярными» процентами), применяется в отношении части кредита, возврат которой просрочен, и указанные повышенные проценты взимаются в течение периода просрочки. При таких условиях повышенные проценты представляют собой условие об ответственности должника за нарушение денежного обязательства по возврату суммы кредита. А само по себе условие об ответственности за нарушение потребителем принятых на себя обязательств по возврату кредита не нарушает его прав, гарантированных законодательством о защите прав потребителей. По сути, такая аргументация является развернутой правовой позицией, изложенной еще в постановлении Президиума ВАС РФ от 02.03.2010 № 7171/09 по делу № А40-10023/08-146-139 применительн к неустойке за нарушение сроков возврата кредита
Кроме того, в связи с наличием нормы ч. 4 ст. 29 Закона о банках, запрещающей банкам в одностороннем порядке увеличивать размер процентов по кредитному договору или изменять порядок их определения, потребовалось дополнительное уточнение, что предъявление банком требования о взыскании повышенных процентов не означает одностороннего увеличения размера процентов или изменения порядка их определения.
Сложнее обстоит вопрос с обоснованием позиции о запрете взимания сложных процентов (повышенных процентов, начисляемых не только на просроченную часть кредита, но и на просроченные «регулярные» проценты) (п. 3 Обзора). Дело в том, что в постановлении от 02.03.2010 № 7171/09 по делу № А40-10023/08-146-139 Президиум ВАС РФ признал правомерным взыскание неустойки за нарушение сроков внесения кредита и процентов по кредиту, чем формально допустил начисление неустойки не только на просроченную сумму кредита, но и на просроченные проценты (т.е. проценты на проценты). Кроме того, в п. 15 постановления Пленумов № 13/14 записано, что проценты, взыскиваемые в связи с просрочкой возврата суммы займа, начисляются на эту сумму без учета начисленных на день возврата процентов за пользование заемными средствами, если в обязательных для сторон правилах либо в договоре нет прямой оговорки об ином порядке начисления процентов. Такой подход соответствует буквальному содержанию п. 1 ст. 811 ГК РФ, который говорит об уплате процентов по п. 1 ст. 395 ГК РФ на сумму займа, если иное не предусмотрено законом или договором займа.
Представляется, что «шапка» п. 3 Обзора не полностью подкреплена аргументацией, описанной в казусе. В казусе речь идет о созданной банком во многом искусственной ситуации с автоматическим переоформлением просроченной части кредита вместе с начисленными процентами в новый кредит с увеличенной процентной ставкой. Вполне очевидно, что такая конструкция имеет только одну цель — признать увеличенные проценты новой платой за кредит и тем самым исключить квалификацию увеличенных процентов как меры ответственности (неустойки), чтобы у суда не было формальной возможности снизить размер этих процентов (неустойки) на основании ст. 333 ГК РФ. С правовой позицией о незаконности описанной конструкции можно согласиться, равно как и с уточнением о том, что «гражданское законодательство не запрещает кредитору и должнику по договору кредита заключить новый договор, по условиям которого денежные средства, выданные заемщику, будут направлены на исполнение обязательств, уже имеющихся у должника перед кредитором. Того же результата стороны могут достигнуть, заключив соглашение о новации обязательства по уплате начисленных процентов в заемное обязательство. Однако в рассматриваемом деле спорное условие было включено в типовой с заранее определенными условиями договор кредита. Банк не доказал, что это условие индивидуально обсуждалось сторонами при заключении договора кредита. Суд указал, что данное условие является явно обременительным для заемщика».
Однако из казуса вовсе не следует вывод о том, что из положений п. 1 ст. 809 и п. 1 ст. 819 ГК РФ возможность начисления процентов на проценты не вытекает, поскольку они в качестве общих норм устанавливают правило о том, что в кредитных отношениях проценты по кредиту начисляются на сумму кредита, без учета «регулярных» процентов, допуская установление «иного» законом или договором. Гораздо более правильным с учетом ранее закрепленных правовых позиций (п. 15 постановления Пленумов № 13/14 и постановления Президиума ВАС РФ от 02.03.2010 № 7171/09 по делу № А40-10023/08-146-139) было бы признать, что исходя из положений п. 1 ст. 809 и п. 1 ст. 819 ГК РФ стороны в кредитном договоре вправе установить иной порядок начисления повышенных процентов, в том числе не только на сумму займа, но и на сумму просроченных процентов. Однако судам при оценке данного условия договора следует проверять, было ли оно включено в типовую форму кредитного договора с заранее определенными условиями, обсуждалось ли оно индивидуально сторонами при заключении договора и является ли оно явно обременительным для заемщика.
Из правовой позиции Президиума ВАС РФ, приведенной в «шапке» п. 3 Обзора, можно сделать вывод о том, что незаконным будет и начисление на сумму подлежащих уплате «регулярных» процентов пеней или какой-либо иной разновидности неустойки, в том числе штрафов (см. постановления ФАС Северо-Западного округа от 15.03.2010 по делу № А44-5218/2009 и от 10.03.2011 по делу № А66-9099/2010, а также постановление ФАС Московского округа от 28.12.2010 № КА-А41/16204-10 по делу № А41-12206/10).
В казусе есть еще один момент, который никак не затронут в «шапке», а именно: в спорном договоре, условия которого были признаны нарушающими права потребителя, содержалось и условие о том, что банк вправе в одностороннем порядке списать со счета гражданина денежные средства во исполнение любых обязательств, имеющихся у гражданина перед банком. Правомерность данного условия следовало бы оценить отдельно, особенно с учетом отрицательной для банков арбитражной практики Северо-Западного округа (см., напр., постановления ФАС Северо-Западного округа от 14.02.2011 по делу № А26-4748/2010, по делу № А26-11728/2009 и по делу № А26-12100/2009). Если эта практика будет безоговорочно распространяться и в дальнейшем, то одновременно с внесением денежных средств на свой текущий счет заемщик должен будет каждый раз составлять отдельный документ о переводе в установленную графиком платежей дату суммы очередного платежа с текущего счета на корреспондентский счет банка, что, очевидно, не является удобным для заемщика, либо на основании п. 1.1.11 положения Банка России от 01.04.2003 № 222-П «О порядке осуществления безналичных расчетов физическими лицами в Российской Федерации» подписывать отдельное заявление о периодическом перечислении от его имени денежных сумм с текущего счета в погашение кредита.
Плата за пользование «длинным» кредитом: постоянная и переменная величины
В соответствии с ч. 4 ст. 29 Закона о банках по кредитному договору, заключенному с заемщиком-гражданином, кредитная организация не может в одностороннем порядке увеличить размер процентов и (или) изменить порядок их определения, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом. Таким образом, при буквальном прочтении приведенной нормы можно прийти к выводу, что порядок определения процентов в кредитном договоре может содержать привязку к какой-либо объективной индикативной переменной величине, на показатель которой банк не может односторонне влиять. Банку также запрещено односторонне менять какие-либо элементы расчетного алгоритма (параметры формулы), по которому определяется процентная ставка. Правда, в самой ч. 4 ст. 29 Закона о банках не содержится никаких ограничений по видам кредитных договоров (краткосрочные, среднесрочные, долгосрочные), в которых можно указывать не фиксированную, а переменную величину процентов.
Президиум ВАС РФ в п. 5 Обзора уточнил толкование ч. 4 ст. 29 Закона о банках, во-первых, ограничив «переменные» проценты только долгосрочными кредитными договорами, а во-вторых, обусловив возможность их применения наличием в кредитном договоре постоянной (неизменной, «базисной») величины процентов. При этом важно, чтобы переменная величина была объективной, исключающей одностороннее влияние банка: «положения части 4 статьи 29 Закона о банках не могут быть истолкованы как ограничивающие право сторон кредитного договора установить такой порядок определения платы за пользование кредитом, который бы предусматривал автоматическое ее изменение в зависимости от колебаний того или иного экономического показателя (ставки рефинансирования Банка России, валютного курса, расчетного индекса (например, ставки МосПрайм) и т.п.), которые при этом не зависят от усмотрения банка. В рассматриваемом случае изменение размера платы за пользование кредитом (как в сторону ее повышения, так и понижения) осуществляется не в связи с односторонними действиями кредитной организации, при этом не происходит изменения условий кредитного договора. Более того, в части 4 статьи 29 Закона о банках содержится указание на то, что в кредитном договоре с заемщиком-гражданином может содержаться не только твердый размер процентов по кредиту, но и способ определения платы за кредит, к числу которых относится и условие о постоянной и переменной величинах процента».
Из процитированного абзаца п. 5 Обзора можно сделать вывод о незаконности условия кредитного договора о праве банка изменять процентную ставку по кредиту при изменении величины ставки рефинансирования Банка России, поскольку такое изменение ставки по кредиту осуществляется не автоматически, а в зависимости от усмотрения банка и происходит в связи с односторонним действием последнего (см., напр., постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 26.08.2010 по делу № А70-4459/2010 и постановление ФАС Поволжского округа от 27.12.2010 по делу № А65-16362/2010).
Договор потребительского кредита — всегда договор присоединения?
В соответствии с п. 1 ст. 428 ГК РФ договором присоединения признается договор, условия которого определены одной из сторон в формулярах или иных стандартных формах и могли быть приняты другой стороной не иначе как путем присоединения к предложенному договору в целом. Известно, что как минимум такие условия кредитного договора, как сумма и срок кредита, согласовываются с каждым заемщиком в индивидуальном порядке. Остальные условия кредитного договора действительно являются типовыми, заранее установленными банком. Получается, что строго формально заемщик не присоединяется к кредитному договору в целом, а присоединяется к подавляющему большинству стандартных условий, а в оставшейся части условия кредитования обсуждаются индивидуально.
Однако такая ситуация не должна влечь отказ в признании заключенного договора договором присоединения: как минимум в части тех условий, которые определены банком в качестве стандартных (типовых), заемщику должна предоставляться защита, предусмотренная п. 2 ст. 428 ГК РФ, а именно: если включенные в такой договор условия не противоречат закону и иным правовым актам, но лишают заемщика прав, обычно предоставляемых по договорам такого вида, исключают или ограничивают ответственность другой стороны за нарушение обязательств либо содержат другие явно обременительные для заемщика условия, которые он исходя из своих разумно понимаемых интересов не принял бы при наличии у него возможности участвовать в определении условий договора, то заемщик вправе требовать расторжения или изменения договора.
Именно на исключение возможности применения правовых средств, указанных в п. 2 ст. 428 ГК РФ, было направлено условие кредитного договора, рассмотренное в казусе в п. 6 Обзора, которое было признано недействительным как нарушающее права потребителя.
Таким образом, практически все договоры потребительского кредита являются договорами присоединения и заемщик-потребитель вправе оспорить не только приведенные в Обзоре, но и любые невыгодные ему условия кредитного договора, в том числе и не связанные с дополнительными платежами (например, условия договора о подсудности, о безакцептном списании денежных средств со счета в погашение кредита, о выпуске банковской карты) — то есть условия, которые были бы действительными в «нормально» заключаемом договоре. Для этого ему нужно просто доказать, что он не мог повлиять на формулировки этих условий либо заключить договор без них. Отсюда вывод: лучше не включать эти спорные условия в типовую форму кредитного договора, а оформлять их в виде отдельного заявления-согласия заемщика. Этим могут быть достигнуты как минимум две цели: а) банк без труда сможет доказать, что кредитный договор мог быть заключен и без условий, которые оспаривает заемщик; б) заявление-согласие — это явно выраженная воля самого заемщика, а потому спорное условие не может рассматриваться как навязанное банком в одностороннем порядке.
Договорная подсудность: самый небесспорный вывод Обзора
Несмотря на то, что по вопросу о незаконности включения в договоры потребительского кредита условий о подсудности споров по месту нахождения банка (его филиала) позиция Президиума ВАС РФ была высказана еще в постановлении от 02.03.2010 № 7171/09 по делу № А40-10023/08-146-139, в проекте Обзора, предложенном для обсуждения на сайте ВАС РФ, п. 6 (п. 7 в принятой редакции Обзора) — единственный пункт, который содержал два диаметрально противоположных варианта решения этого вопроса. Причем вариант, признающий законность соответствующего договорного условия, предусматривал «расщепленную» подсудность, а именно: текстуально воспроизводил норму п. 2 ст. 17 Закона РФ от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей» об альтернативной подсудности по делам, истцом в которых выступал заемщик, и содержал вывод о том, что нормы Закона РФ «О защите прав потребителей» не устанавливают специальных правил для случаев, когда потребитель является не истцом, а ответчиком. В связи с изложенным делался вывод о том, что условия кредитного договора о подсудности споров по искам банка к заемщику суду по месту нахождения банка не могут считаться нарушающими права потребителя.
Далее в этом же варианте предлагался механизм установления явно невыгодного для заемщика условия о подсудности — когда заемщик был фактически лишен возможности влиять на это условие, и кроме того, заемщик проживал в одном субъекте Российской Федерации (в котором был филиал банка, выдавший кредит), а все споры по иску банка предполагалось рассматривать в другом субъекте Российской Федерации (по месту нахождения головного офиса банка).
Однако, несмотря на всю «сбалансированность» данного варианта решения вопроса о договорной подсудности, который учитывал как интересы заемщика, так и интересы банка, был принят «прозаемщицкий» подход, причем не с самой бесспорной аргументацией.
В «шапке» п. 7 Обзора указано: условие кредитного договора о том, что споры по иску банка к заемщику-гражданину рассматриваются судом по месту нахождения банка, нарушает законодательство о защите прав потребителей, то есть при буквальном прочтении «всегда, без каких-либо исключений». В самом казусе цитируется общее правило о подсудности по месту жительства ответчика (ст. 28 ГПК РФ) и делается вывод о том, что дела с участием потребителей всегда будут рассматриваться в суде по месту жительства потребителя и подсудность по этим категориям дел не может быть изменена договором, несмотря на то что в ст. 32 ГПК РФ в перечне исключений упоминания о ст. 28 ГПК РФ мы не найдем1. Очевидно, из-за небесспорности такой позиции аргументация казуса была усилена ссылкой на то, что в рассматриваемом случае условие о подсудности было включено в типовой кредитный договор с заранее определенными условиями, влиять на который заемщик не мог. При этом никаких критериев «невыгодности» условия для заемщика выработано не было.
Источник: general-bank.ru
Теоретическое обоснование предоставления средств потребительской защиты заемщикам — физическим лицам
В литературе необходимость предоставления средств потребительской защиты клиентам кредитной организации — физическим лицам, в том числе заемщикам — физическим лицам, обосновывается наличием информационной и договорной диспропорций1. Информационная диспропорция обусловлена сложностью современных банковских услуг для обывателя, который не является специалистом финансовой сферы, вследствие чего заемщик по вполне объективным причинам не слишком хорошо понимает все тонкости того или иного кредитного продукта. «Все современные правовые системы признают, что кредитная организация не вправе пользоваться этой диспропорцией, а если пользуется, то клиент может рассчитывать на защиту со стороны правопорядка»2.
Договорная диспропорция заключается в том, что все формы розничных договоров, в том числе кредитных, являются типовыми, односторонне определенными банком3, а потому клиент практически не может изменить отдельные условия кредитного договора, предложенного банком: он может либо согласиться с редакцией банка, либо отказаться от подписания договора, то есть фактически отказаться от банковской услуги, в которой испытывает потребность. При этом речь не идет об условиях, которые противоречат действующему законодательству: все условия предлагаемых типовых форм соответствуют общегражданскому и банковскому законодательству. Однако зачастую для клиента являются невыгодными эти формально законные условия, с которыми, если бы он мог участвовать в разработке текста договора, исходя из своих разумно понимаемых интересов, он никогда бы не согласился. «Причем тексты стандартизованных договоров, как правило, достаточно объемны и написаны специализированным языком, а те условия, о которых идет речь, включаются в них так, чтобы они не бросались в глаза»4.
Наличие указанных выше диспропорций обусловило появление в теории права доктрины защиты слабой стороны договора. В судебной практике одно из первых упоминаний об этой доктрине применительно к отношениям банков и клиентов мы находим в постановлении Конституционного суда РФ от 23.02.1999 № 4-П «По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 года "О банках и банковской деятельности” в связи с жалобами граждан О.Ю. Веселяшкиной, А.Ю. Веселяшкина и Н.П. Лазаренко». В нем Конституционный суд РФ указал, что граждане, выступающие стороной в договоре с банком, лишены возможности влиять на содержание предложенного банком договора, который является договором присоединения, что означает ограничение свободы договора, а потому требует соблюдения принципа соразмерности. В силу данного принципа гражданин как экономически слабая сторона в этих правоотношениях нуждается в особой защите своих прав, что влечет необходимость в соответствующем правовом ограничении свободы договора и для другой стороны, то есть для банков. При этом возможность для гражданина отказаться от заключения договора с банком, внешне свидетельствующая о признании свободы договора, не может считаться достаточной для ее реального обеспечения гражданам, тем более когда гражданин вынужден соглашаться на фактически диктуемые ему условия.
Восприняв изложенную позицию Конституционного суда РФ, суды общей юрисдикции и арбитражные суды отклоняют ссылки банков на принцип свободы определения условий договоров (ст. 421 ГК РФ) в правоотношениях банка с клиентами — физическими лицами (см., напр., определение Верховного суда Республики Коми от 29.11.2010 № 33-7643/2010; постановление Президиума Верховного суда Удмуртской Республики от 27.08.2010; кассационные определения Верховного суда Удмуртской Республики от 08.07.2009 по делу № 33-1809 и по делу № 33-1621; постановление Московского областного суда от 19.11.2010 по делу № 4а-1554/10; определения Санкт-Петербургского городского суда от 19.01.2011 № 33-579/2011 и от 21.07.2011 № 33-11117/2011; определение Липецкого областного суда от 24.01.2011 по делу № 33-40/2011; постановления ФАС Московского округа от 30.07.2010 № КА-А40/8319-10 по делу № А40-1771/10-152-15 и от 28.12.2010 № КА-А41/16204-10 по делу № А41-12206/10; постановления ФАС Северо-Западного округа от 04.03.2011 по делу № А26-6233/2010 и от 14.02.2011 по делу № А26-4748/20105; постановления ФАС Волго-Вятского округа от 15.12.2010 по делу № А28-4566/2010 и от 22.11.2010 по делу № А79-5156/2010; постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 16.11.2010 по делу № А33-6310/2010 и от 06.08.2010 по делу № А33-2444/2010)6.
Президиум ВАС РФ в постановлении от 02.03.2010 № 7171/09 по делу № А40-10023/08-146-139 со ссылкой на указанное постановление Конституционного суда РФ признал нарушающим права потребителя условие кредитного договора о возможности одностороннего изменения банком процентной ставки по кредиту. В этом же постановлении Президиум ВАС РФ также признал нарушающими права потребителя условия кредитного договора о взимании комиссии за открытие и ведение ссудного счета и о подсудности спора по месту нахождения банка. При этом Президиум ВАС РФ отметил, что спорный кредитный договор является типовым, с заранее определенными условиями, то есть фактически является договором присоединения, а потому заемщик как сторона в договоре был лишен возможности влиять на его содержание.
В постановлении ФАС Волго-Вятского округа от 06.06.2011 по делу № А79-7240/2010 прямо отмечено, что если физическое лицо как сторона в договоре фактически было лишено возможности влиять на его содержание, то включенные в такой договор невыгодные для потребителя условия не могут быть признаны законными. Суд кассационной инстанции отклонил довод банка о том, что сторона при заключении договора кредитования не понуждалась к его подписанию и не предъявляла возражений относительно наличия оспариваемого условия, «поскольку на момент заключения договора сторона, изъявившая желание получить кредит, является наиболее заинтересованной стороной, то есть поставлена в неравные условия с банком, — экономически слабая сторона. Кроме того, многочисленная судебная практика показывает, что исключение из кредитного договора пункта о взимании комиссии за открытие счета, в том числе и при его предоставлении клиентам — физическим лицам, производится банками только по решению суда; ни одного случая исключения данного пункта в добровольном порядке (либо добровольного возмещения уже взысканной суммы) ОАО "Сбербанк России” в материалы дела не представило».
Таким образом, ключевыми для предоставления заемщику средств потребительской защиты являются два вывода: а) гражданин является экономически слабой стороной и нуждается в особой защите своих прав, что влечет необходимость ограничить свободу договора для другой стороны, то есть для банка; б) кредитный договор, предлагаемый заемщику для подписания банком, является типовым, с заранее определенными условиями, а значит, потребитель как сторона в договоре лишен возможности влиять на его содержание, что дает основания применять п. 2 ст. 428 ГК РФ и признавать недействительными формально законные, но невыгодные потребителю условия кредитного договора.
Требование банка о досрочном возврате кредита: принципиальное отличие ситуаций, приведенных в п. 1 и 4 Обзора
Президиум ВАС РФ четко разделяет ситуацию, когда заемщик не исполняет (исполняет ненадлежащим образом) денежное обязательство, составляющее существо кредитного договора, — обязательство по возврату очередной части кредита, и ситуацию, когда заемщик не выполняет дополнительные обязанности, установленные банком в типовом договоре, но при этом соблюдает график платежей.
Правовые последствия первой ситуации прямо прописаны в п. 2 ст. 811 ГК РФ — в этом случае банк вправе потребовать досрочного возврата всей оставшейся суммы кредита вместе с причитающимися процентами. Формальную конкуренцию этой нормы, которая вводит полномочие банка по одностороннему сокращению срока действия кредитного договора, и нормы ч. 4 ст. 29 Федерального закона от 02.12.1990 № 395-1 «О банках и банковской деятельности» (далее — Закон о банках), которая такое одностороннее сокращение срока запрещает, Президиум ВАС РФ разрешает в пользу п. 2 ст. 811 ГК РФ, который регулирует специальные правовые последствия нарушения заемщиком обязательства по возврату очередной части кредита. Норма же ч. 4 ст. 29 Закона о банках носит общий характер и предоставляет гарантии всем добросовестным заемщикам, поскольку направлена «на защиту интересов заемщика при заключении договора (в частности, на недопущение включения в договор дискриминационных условий, позволяющих кредитной организации произвольно и в одностороннем порядке изменять условия договора). При этом данная норма Закона о банках не регулирует последствия нарушения кредитного договора, поэтому она не может быть истолкована как запрет включения в договор условия о праве банка предъявить требование о досрочном возврате кредита в случае, когда это право обусловливается нарушением заемщиком обязательств по возврату очередной части кредита либо иных обязательств, вытекающих из такого договора».
Если акцентировать внимание на последних словах в процитированном высказывании («иных обязательств, вытекающих из такого договора»), получится, что «ч. 4 ст. 29 Закона о банках не может быть истолкована как запрет включения в договор условия о праве банка предъявить требование о досрочном возврате кредита в случае, когда это право обусловливается нарушением заемщиком иных обязательств, вытекающих из такого договора». Между тем данная аргументация, раскрывающая казус, несколько шире, чем правовая позиция, изложенная в «шапке» в п. 1 Обзора. Дело в том, что арбитражная практика последовательно признает нарушающими права потребителя условия кредитного договора о праве банка в одностороннем порядке расторгнуть договор при несоблюдении заемщиком любых условий договора, что наиболее четко отражено в постановлении ФАС Дальневосточного округа от 27.10.2010 № Ф03-7305/2010 по делу № А04-1791/2010. В этом постановлении кассационная инстанция указала: «Основания для досрочного возврата кредита установлены п. 2 ст. 811, ст. 813, 814, п. 3 ст. 821 ГК РФ. К таким основаниям относятся: нарушение заемщиком срока, установленного для возврата очередной части займа; утрата обеспечения обязательства заемщиком; нарушение заемщиком обязанности по обеспечению возможности для кредитора осуществлять контроль за целевым использованием суммы займа, а также невыполнение условия о целевом использовании займа. Суды правомерно указали, что пункт 4.2 кредитного договора, содержащий условие досрочного в одностороннем порядке его расторжения при несоблюдении заемщиком любых условий договора, противоречит положениям ст. 450 и 811 ГК РФ»7.
В постановлении ФАС Восточно-Сибирского округа от 14.12.2010 по делу № А58-4094/10 было признано нарушающим права потребителя условие кредитного договора о праве банка потребовать от заемщика досрочно возвратить всю сумму кредита и уплатить причитающиеся проценты за пользование кредитом, неустойку в случае неисполнения заемщиком его обязательств по уведомлению банка об изменении адреса регистрации (прописки), фактического места жительства, работы, фамилии или имени, паспортных данных и возникновении обстоятельств, способных повлиять на выполнение заемщиком обязательств по договору.
В постановлении ФАС Волго-Вятского округа от 05.05.2010 по делу № А29-11859/2009 суды признали ущемляющим права потребителя правило о возможности досрочного взыскания банком суммы задолженности в случае нарушения заемщиком любого положения кредитного договора, поскольку оно «расширяет перечень перечисленных в законе случаев досрочного погашения кредита и ухудшает положение потребителя, который в правоотношениях с банками является экономически слабой стороной и нуждается в особой защите своих прав».
Однако ссылку в казусе в п. 1 Обзора на нарушение заемщиком иных обязательств, вытекающих из кредитного договора, то есть фактически на нарушение заемщиком любых условий договора, следует признать просто редакционной неточностью. К такому выводу можно прийти при сравнительном анализе п. 1 и 4 Обзора.
В п. 4 Обзора предметом рассмотрения были последствия ухудшения финансового положения заемщика, которые, тем не менее, не повлекли нарушения заемщиком основного денежного обязательства в виде возврата очередной части кредита. «Ухудшение финансового положения заемщика влечет за собой увеличение риска невозврата им полученного от банка кредита. Однако это обычный предпринимательский риск, который банк как коммерческая организация, осуществляющая систематическую направленную на получение прибыли деятельность по выдаче кредитов, несет всегда. Суд апелляционной инстанции поддержал мнение суда первой инстанции о том, что само по себе ухудшение финансового положения заемщика может и не повлечь за собой неисполнения или ненадлежащего исполнения им денежного обязательства». Однако если повлечет, то для заемщика будут действовать правовые последствия, предусмотренные п. 2 ст. 811 ГК РФ (о чем говорится в п. 1 Обзора).
Таким образом, коль скоро неисполнение заемщиком его обязательств по уведомлению банка об изменении адреса регистрации (прописки), фактического места жительства, работы, фамилии или имени, паспортных данных и возникновении обстоятельств, способных повлиять на выполнение заемщиком обязательств по договору либо иных условий договора, не влечет неисполнения или ненадлежащего исполнения заемщиком денежного обязательства по возврату очередной части кредита, то включать эти обстоятельства в качестве дополнительных оснований для досрочного возврата кредита неправомерно. Также неправомерными будут следующие договорные условия досрочного возврата кредита:
— при несвоевременном представлении банку сведений и других необходимых данных, предусмотренных банковскими правилами;
— при выявлении случаев представления недостоверной информации о деятельности и доходах;
— при неисполнении продолжительностью более определенного договором периода заемщиком любого из своих обязательств перед каким-либо третьим юридическим или физическим лицом на фиксированную договором сумму;
— в случае начала судебного разбирательства в отношении заемщика, которое может повлечь невыполнение заемщиком его обязательств по договору, в частности, если заемщику предъявлен иск ценою более чем на фиксированную договором сумму на дату предъявления в общегражданский, арбитражный или третейский суд8.
Удвоенные и сложные проценты: принципиальное отличие ситуаций, приведенных в п. 2 и 3 Обзора
В соответствии с п. 1 ст. 811 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором займа, в случаях, когда заемщик не возвращает в срок сумму займа, на эту сумму подлежат уплате проценты в размере, предусмотренном п. 1 ст. 395 ГК РФ, со дня, когда она должна была быть возвращена, до дня ее возврата заимодавцу независимо от уплаты процентов, предусмотренных п. 1 ст. 809 ГК РФ.
Как разъяснено в п. 15 постановления Пленума Верховного суда РФ № 13, Пленума ВАС РФ № 14 от 08.10.1998 «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами» (далее — постановление Пленумов № 13/14), проценты, предусмотренные п. 1 ст. 809 ГК РФ, являются платой за пользование кредитом («регулярные» проценты). Проценты, предусмотренные п. 1 ст. 395 ГК РФ, являются мерой ответственности за неисполнение или просрочку исполнения денежного обязательства (применительно к кредитному договору — обязательства заемщика по возврату очередной части займа), а потому по своей правовой природе отличаются от процентов, подлежащих уплате за пользование денежными средствами, предоставленными по договору займа либо кредитному договору (ст. 809 и 819 ГК РФ) (п. 4 постановления Пленумов № 13/14).
По общему правилу размер процентов, предусмотренных п. 1 ст. 395 ГК РФ, определяется ставкой рефинансирования Банка России. Однако стороны в договоре могут установить иной размер процентов. В соответствии с п. 15 постановления Пленумов № 13/14 в тех случаях, когда в договоре займа либо в кредитном договоре установлено увеличение размера процентов в связи с просрочкой уплаты долга, размер ставки, на которую увеличена плата за пользование займом, следует считать иным размером процентов, установленных договором в соответствии с п. 1 ст. 395 ГК РФ. В казусе, приведенном в п. 2 Обзора, проценты за пользование соответствующей частью кредита в период просрочки возврата очередной части этого кредита взимались в удвоенном размере.
В этой связи Президиум ВАС РФ разъяснил, что размер процентов, на который возрастает процентная ставка за пользование кредитом в случае нарушения должником принятых на себя обязательств (повышенные проценты по сравнению с «регулярными» процентами), применяется в отношении части кредита, возврат которой просрочен, и указанные повышенные проценты взимаются в течение периода просрочки. При таких условиях повышенные проценты представляют собой условие об ответственности должника за нарушение денежного обязательства по возврату суммы кредита. А само по себе условие об ответственности за нарушение потребителем принятых на себя обязательств по возврату кредита не нарушает его прав, гарантированных законодательством о защите прав потребителей. По сути, такая аргументация является развернутой правовой позицией, изложенной еще в постановлении Президиума ВАС РФ от 02.03.2010 № 7171/09 по делу № А40-10023/08-146-139 применительн к неустойке за нарушение сроков возврата кредита
Кроме того, в связи с наличием нормы ч. 4 ст. 29 Закона о банках, запрещающей банкам в одностороннем порядке увеличивать размер процентов по кредитному договору или изменять порядок их определения, потребовалось дополнительное уточнение, что предъявление банком требования о взыскании повышенных процентов не означает одностороннего увеличения размера процентов или изменения порядка их определения.
Сложнее обстоит вопрос с обоснованием позиции о запрете взимания сложных процентов (повышенных процентов, начисляемых не только на просроченную часть кредита, но и на просроченные «регулярные» проценты) (п. 3 Обзора). Дело в том, что в постановлении от 02.03.2010 № 7171/09 по делу № А40-10023/08-146-139 Президиум ВАС РФ признал правомерным взыскание неустойки за нарушение сроков внесения кредита и процентов по кредиту, чем формально допустил начисление неустойки не только на просроченную сумму кредита, но и на просроченные проценты (т.е. проценты на проценты). Кроме того, в п. 15 постановления Пленумов № 13/14 записано, что проценты, взыскиваемые в связи с просрочкой возврата суммы займа, начисляются на эту сумму без учета начисленных на день возврата процентов за пользование заемными средствами, если в обязательных для сторон правилах либо в договоре нет прямой оговорки об ином порядке начисления процентов. Такой подход соответствует буквальному содержанию п. 1 ст. 811 ГК РФ, который говорит об уплате процентов по п. 1 ст. 395 ГК РФ на сумму займа, если иное не предусмотрено законом или договором займа.
Представляется, что «шапка» п. 3 Обзора не полностью подкреплена аргументацией, описанной в казусе. В казусе речь идет о созданной банком во многом искусственной ситуации с автоматическим переоформлением просроченной части кредита вместе с начисленными процентами в новый кредит с увеличенной процентной ставкой. Вполне очевидно, что такая конструкция имеет только одну цель — признать увеличенные проценты новой платой за кредит и тем самым исключить квалификацию увеличенных процентов как меры ответственности (неустойки), чтобы у суда не было формальной возможности снизить размер этих процентов (неустойки) на основании ст. 333 ГК РФ. С правовой позицией о незаконности описанной конструкции можно согласиться, равно как и с уточнением о том, что «гражданское законодательство не запрещает кредитору и должнику по договору кредита заключить новый договор, по условиям которого денежные средства, выданные заемщику, будут направлены на исполнение обязательств, уже имеющихся у должника перед кредитором. Того же результата стороны могут достигнуть, заключив соглашение о новации обязательства по уплате начисленных процентов в заемное обязательство. Однако в рассматриваемом деле спорное условие было включено в типовой с заранее определенными условиями договор кредита. Банк не доказал, что это условие индивидуально обсуждалось сторонами при заключении договора кредита. Суд указал, что данное условие является явно обременительным для заемщика».
Однако из казуса вовсе не следует вывод о том, что из положений п. 1 ст. 809 и п. 1 ст. 819 ГК РФ возможность начисления процентов на проценты не вытекает, поскольку они в качестве общих норм устанавливают правило о том, что в кредитных отношениях проценты по кредиту начисляются на сумму кредита, без учета «регулярных» процентов, допуская установление «иного» законом или договором. Гораздо более правильным с учетом ранее закрепленных правовых позиций (п. 15 постановления Пленумов № 13/14 и постановления Президиума ВАС РФ от 02.03.2010 № 7171/09 по делу № А40-10023/08-146-139) было бы признать, что исходя из положений п. 1 ст. 809 и п. 1 ст. 819 ГК РФ стороны в кредитном договоре вправе установить иной порядок начисления повышенных процентов, в том числе не только на сумму займа, но и на сумму просроченных процентов. Однако судам при оценке данного условия договора следует проверять, было ли оно включено в типовую форму кредитного договора с заранее определенными условиями, обсуждалось ли оно индивидуально сторонами при заключении договора и является ли оно явно обременительным для заемщика.
Из правовой позиции Президиума ВАС РФ, приведенной в «шапке» п. 3 Обзора, можно сделать вывод о том, что незаконным будет и начисление на сумму подлежащих уплате «регулярных» процентов пеней или какой-либо иной разновидности неустойки, в том числе штрафов (см. постановления ФАС Северо-Западного округа от 15.03.2010 по делу № А44-5218/2009 и от 10.03.2011 по делу № А66-9099/2010, а также постановление ФАС Московского округа от 28.12.2010 № КА-А41/16204-10 по делу № А41-12206/10).
В казусе есть еще один момент, который никак не затронут в «шапке», а именно: в спорном договоре, условия которого были признаны нарушающими права потребителя, содержалось и условие о том, что банк вправе в одностороннем порядке списать со счета гражданина денежные средства во исполнение любых обязательств, имеющихся у гражданина перед банком. Правомерность данного условия следовало бы оценить отдельно, особенно с учетом отрицательной для банков арбитражной практики Северо-Западного округа (см., напр., постановления ФАС Северо-Западного округа от 14.02.2011 по делу № А26-4748/2010, по делу № А26-11728/2009 и по делу № А26-12100/2009). Если эта практика будет безоговорочно распространяться и в дальнейшем, то одновременно с внесением денежных средств на свой текущий счет заемщик должен будет каждый раз составлять отдельный документ о переводе в установленную графиком платежей дату суммы очередного платежа с текущего счета на корреспондентский счет банка, что, очевидно, не является удобным для заемщика, либо на основании п. 1.1.11 положения Банка России от 01.04.2003 № 222-П «О порядке осуществления безналичных расчетов физическими лицами в Российской Федерации» подписывать отдельное заявление о периодическом перечислении от его имени денежных сумм с текущего счета в погашение кредита.
Плата за пользование «длинным» кредитом: постоянная и переменная величины
В соответствии с ч. 4 ст. 29 Закона о банках по кредитному договору, заключенному с заемщиком-гражданином, кредитная организация не может в одностороннем порядке увеличить размер процентов и (или) изменить порядок их определения, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом. Таким образом, при буквальном прочтении приведенной нормы можно прийти к выводу, что порядок определения процентов в кредитном договоре может содержать привязку к какой-либо объективной индикативной переменной величине, на показатель которой банк не может односторонне влиять. Банку также запрещено односторонне менять какие-либо элементы расчетного алгоритма (параметры формулы), по которому определяется процентная ставка. Правда, в самой ч. 4 ст. 29 Закона о банках не содержится никаких ограничений по видам кредитных договоров (краткосрочные, среднесрочные, долгосрочные), в которых можно указывать не фиксированную, а переменную величину процентов.
Президиум ВАС РФ в п. 5 Обзора уточнил толкование ч. 4 ст. 29 Закона о банках, во-первых, ограничив «переменные» проценты только долгосрочными кредитными договорами, а во-вторых, обусловив возможность их применения наличием в кредитном договоре постоянной (неизменной, «базисной») величины процентов. При этом важно, чтобы переменная величина была объективной, исключающей одностороннее влияние банка: «положения части 4 статьи 29 Закона о банках не могут быть истолкованы как ограничивающие право сторон кредитного договора установить такой порядок определения платы за пользование кредитом, который бы предусматривал автоматическое ее изменение в зависимости от колебаний того или иного экономического показателя (ставки рефинансирования Банка России, валютного курса, расчетного индекса (например, ставки МосПрайм) и т.п.), которые при этом не зависят от усмотрения банка. В рассматриваемом случае изменение размера платы за пользование кредитом (как в сторону ее повышения, так и понижения) осуществляется не в связи с односторонними действиями кредитной организации, при этом не происходит изменения условий кредитного договора. Более того, в части 4 статьи 29 Закона о банках содержится указание на то, что в кредитном договоре с заемщиком-гражданином может содержаться не только твердый размер процентов по кредиту, но и способ определения платы за кредит, к числу которых относится и условие о постоянной и переменной величинах процента».
Из процитированного абзаца п. 5 Обзора можно сделать вывод о незаконности условия кредитного договора о праве банка изменять процентную ставку по кредиту при изменении величины ставки рефинансирования Банка России, поскольку такое изменение ставки по кредиту осуществляется не автоматически, а в зависимости от усмотрения банка и происходит в связи с односторонним действием последнего (см., напр., постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 26.08.2010 по делу № А70-4459/2010 и постановление ФАС Поволжского округа от 27.12.2010 по делу № А65-16362/2010).
Договор потребительского кредита — всегда договор присоединения?
В соответствии с п. 1 ст. 428 ГК РФ договором присоединения признается договор, условия которого определены одной из сторон в формулярах или иных стандартных формах и могли быть приняты другой стороной не иначе как путем присоединения к предложенному договору в целом. Известно, что как минимум такие условия кредитного договора, как сумма и срок кредита, согласовываются с каждым заемщиком в индивидуальном порядке. Остальные условия кредитного договора действительно являются типовыми, заранее установленными банком. Получается, что строго формально заемщик не присоединяется к кредитному договору в целом, а присоединяется к подавляющему большинству стандартных условий, а в оставшейся части условия кредитования обсуждаются индивидуально.
Однако такая ситуация не должна влечь отказ в признании заключенного договора договором присоединения: как минимум в части тех условий, которые определены банком в качестве стандартных (типовых), заемщику должна предоставляться защита, предусмотренная п. 2 ст. 428 ГК РФ, а именно: если включенные в такой договор условия не противоречат закону и иным правовым актам, но лишают заемщика прав, обычно предоставляемых по договорам такого вида, исключают или ограничивают ответственность другой стороны за нарушение обязательств либо содержат другие явно обременительные для заемщика условия, которые он исходя из своих разумно понимаемых интересов не принял бы при наличии у него возможности участвовать в определении условий договора, то заемщик вправе требовать расторжения или изменения договора.
Именно на исключение возможности применения правовых средств, указанных в п. 2 ст. 428 ГК РФ, было направлено условие кредитного договора, рассмотренное в казусе в п. 6 Обзора, которое было признано недействительным как нарушающее права потребителя.
Таким образом, практически все договоры потребительского кредита являются договорами присоединения и заемщик-потребитель вправе оспорить не только приведенные в Обзоре, но и любые невыгодные ему условия кредитного договора, в том числе и не связанные с дополнительными платежами (например, условия договора о подсудности, о безакцептном списании денежных средств со счета в погашение кредита, о выпуске банковской карты) — то есть условия, которые были бы действительными в «нормально» заключаемом договоре. Для этого ему нужно просто доказать, что он не мог повлиять на формулировки этих условий либо заключить договор без них. Отсюда вывод: лучше не включать эти спорные условия в типовую форму кредитного договора, а оформлять их в виде отдельного заявления-согласия заемщика. Этим могут быть достигнуты как минимум две цели: а) банк без труда сможет доказать, что кредитный договор мог быть заключен и без условий, которые оспаривает заемщик; б) заявление-согласие — это явно выраженная воля самого заемщика, а потому спорное условие не может рассматриваться как навязанное банком в одностороннем порядке.
Договорная подсудность: самый небесспорный вывод Обзора
Несмотря на то, что по вопросу о незаконности включения в договоры потребительского кредита условий о подсудности споров по месту нахождения банка (его филиала) позиция Президиума ВАС РФ была высказана еще в постановлении от 02.03.2010 № 7171/09 по делу № А40-10023/08-146-139, в проекте Обзора, предложенном для обсуждения на сайте ВАС РФ, п. 6 (п. 7 в принятой редакции Обзора) — единственный пункт, который содержал два диаметрально противоположных варианта решения этого вопроса. Причем вариант, признающий законность соответствующего договорного условия, предусматривал «расщепленную» подсудность, а именно: текстуально воспроизводил норму п. 2 ст. 17 Закона РФ от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей» об альтернативной подсудности по делам, истцом в которых выступал заемщик, и содержал вывод о том, что нормы Закона РФ «О защите прав потребителей» не устанавливают специальных правил для случаев, когда потребитель является не истцом, а ответчиком. В связи с изложенным делался вывод о том, что условия кредитного договора о подсудности споров по искам банка к заемщику суду по месту нахождения банка не могут считаться нарушающими права потребителя.
Далее в этом же варианте предлагался механизм установления явно невыгодного для заемщика условия о подсудности — когда заемщик был фактически лишен возможности влиять на это условие, и кроме того, заемщик проживал в одном субъекте Российской Федерации (в котором был филиал банка, выдавший кредит), а все споры по иску банка предполагалось рассматривать в другом субъекте Российской Федерации (по месту нахождения головного офиса банка).
Однако, несмотря на всю «сбалансированность» данного варианта решения вопроса о договорной подсудности, который учитывал как интересы заемщика, так и интересы банка, был принят «прозаемщицкий» подход, причем не с самой бесспорной аргументацией.
В «шапке» п. 7 Обзора указано: условие кредитного договора о том, что споры по иску банка к заемщику-гражданину рассматриваются судом по месту нахождения банка, нарушает законодательство о защите прав потребителей, то есть при буквальном прочтении «всегда, без каких-либо исключений». В самом казусе цитируется общее правило о подсудности по месту жительства ответчика (ст. 28 ГПК РФ) и делается вывод о том, что дела с участием потребителей всегда будут рассматриваться в суде по месту жительства потребителя и подсудность по этим категориям дел не может быть изменена договором, несмотря на то что в ст. 32 ГПК РФ в перечне исключений упоминания о ст. 28 ГПК РФ мы не найдем1. Очевидно, из-за небесспорности такой позиции аргументация казуса была усилена ссылкой на то, что в рассматриваемом случае условие о подсудности было включено в типовой кредитный договор с заранее определенными условиями, влиять на который заемщик не мог. При этом никаких критериев «невыгодности» условия для заемщика выработано не было.
Источник: general-bank.ru